Свершилось. Был показ

Ну, что же. Насчёт дня скорби, как и всегда, оказался

прав

прав (www.diary.ru/~Kriemhild-von-Tronege/p168368139....)  Hagene der degen, а не я . Триумфа, правда, тоже быть не могло, но, верите ли, у меня случилась ценная секунда . Захотелось новых свершений. Мастера у нас умеют обнадёжить и, к тому же, критиковать, не ругая.
А ещё я нашла у  canto_et_spero чудный афоризм, к тому же, очень актуальный, учитывая, что я не высыпаюсь третий (то есть уже четвёртый) день:
Я - часть силы той, что вечно хочет спать, но вечно ходит на работу.

@темы: личное, и вот заведение

---

Кошки, творчество и психиатрия

03.10.2011 в 17:46

Пишет  ~Izabo~:

Луис Уэйн
Сегодня я хочу вам рассказать о художнике Луисе Уильяме Уэйне. Это очень необычный художник, который рисовал кошек.
РОЖДЕНИЕ И СЕМЬЯ. Он родился 5 августа 1860 году в Лондоне. В семье, кроме него были ещё пять сестёр, мать и отец. Луис Уэйн был самым старшим ребёнком. Ни во время его жизни, ни после его жизни никто из его сестёр не вышли замуж, а когда его самой младшей сестре исполнилось тридцать лет, то её признали сумасшедшей и посадили сумасшедший дом, правда ли это было, иль нет, но факт остаётся фактом. А остальные дочери прожили вместе с матерью, да и сам Луис Уэйн большую часть своей жизни прожил с ней. Мать Луиса занималась оформлением церквей и созданием узоров для турецких ковров. Когда отец умер (а произошло это тогда, когда Луису Уэйну исполнилось 20 лет), будущему художнику надо прокармливать семью. В то время Уэйн поступил в школу искусств Западного Лондона, а по её окончании некоторое преподавал. Но вскоре он ушёл от преподавания и стал свободным художником. В основном он рисует животных и деревенскую жизнь, сотрудничая с несколькими журналами, включая «Illustrated Sporting and Dramatic News» и «Illustrated London News». В 1880-х гг. работы Луиса Уэйна изображали в большинстве английскую сельскую жизнь: дома, усадьбы и животных, которых ему приходилось зарисовывать на сельскохозяйственных выставках. В его работах того периода фигурирует много животных, умение рисовать которых он сохранил на всю жизнь. Одно время он собирался зарабатывать на жизнь, рисуя исключительно портреты собак.
ПЕРВЫЕ РАБОТЫ. Когда ему исполнилось двадцать три года, он женился вопреки воле семьи на гувернантке своих сестёр Эмили Ричардсон, которая была старше его на десять лет, и переезжает жить к ней в Хэпмстэт, севере Лондона. Вскоре у Эмили обнаруживается рак, и она умирает через три года после свадьбы. Во время болезни для бедной Эмили было единственным утешением маленький чёрно-белый котёнок Питер (точнее, Питер Великий, в честь Петра Алексеевича). Чтобы порадовать Эмили, Уэйн обучил его различным трюкам: котёнок носил очки и сидел смирно перед книгой, делая вид, что читает. В это время сам Луис начинает рисовать с него многочисленные эскизы. Позже Уэйн писал о Питере: «именно ему принадлежит заложение основы для моей карьеры, он дал мне толчок для развития моих навыков и дал основу для моих работ». Питер изображён на многих ранних работах Уэйна. В 1886 году Уэйн получает заказ на оформление детской книжки «Заведение мадам Табби»
Первым рисунком с кошками, похожими на человека был опубликован в рождественском выпуске «llustrated London News» под названием «Рождественская вечеринка котят» (A Kittens’ Christmas Party). На рисунке, составленном из 11 секций, были изображены 150 кошек (многие из которых были похожи на Питера), отсылающие приглашения, держащие шарики, говорящие и играющие в игры. На этом рисунке кошки все ещё ходили на четырёх лапах, были без одежды и не имели того самого характерного для картин Уэйна выражения морды, так похожего на человеческое лицо. В последующие годы кошки Уэйна встали на задние лапы, стали широко улыбаться, использовать иную, почти человеческую мимику и носить обычную людскую одежду. На картинах Уэйна кошки играют на музыкальных инструментах, пьют чай, играют в карты, рыбачат, курят и слушают оперу. На протяжении следующих 30 лет Уэйн активно творит, иногда создавая до 600 рисунков в год. Он иллюстрировал около сотни книг для детей, и его работы часто появлялись в газетах и журналах, включая «Ежегодник Луиса Уэйна» (Louis Wain Annual), который выходил с 1901 по 1915 гг.
В 1902 году английская почта разрешила целиком заполнять лицевую сторону открыток с изображением, и с тех пор открытки с рисунками Уэйна обрели огромную популярность.
Иллюстрации Уэйна часто пародировали человеческое поведение, были яркой сатирой на модные течения и тенденции, появлявшиеся в обществе. Уэйн так любил кошек, что, однажды заметив, как кошка перебегает дорогу, а навстречу ей несется автобус, сам ловко запрыгнул в автобус и повернул руль в другую сторону. Очнувшись в больнице, Уэйн первым делом спросил о состоянии кота. Также он писал: «Я беру свой блокнот в ресторан или любое другое оживлённое место и просто рисую людей в их обычных позах как кошек, наделяя их как можно более человечными чертами. Это придает моим работам двойственную натуру, и я считаю их своими лучшими шутками».
Ещё Уэйн участвовал в нескольких благотворительных обществах, работавших на благо животных, таких, как Правящий совет лиги наших бессловесных друзей, Общество защиты кошек, и Общество против вивисекции. В 1890 г. Уэйн избирается президентом Английского Национального кошачьего клуба. Уэйн надеялся, что эта деятельность поможет «изжить всю ненависть к кошкам» в Англии.
Герберт Уэллс говорил о нём: «Он превратил себя в кота. Он изобрёл кошачий стиль, кошачье общество, целый кошачий мир. Все английские коты должны стыдиться, если не будут хотя бы немного походить на котов Луиса Уэйна»
Наступила Первая мировая война. Несмотря на популярность, всю свою жизнь Уэйн испытывал финансовые трудности. Он должен был содержать мать и сестёр, но у него не было «деловой жилки». Уэйн был простодушен, и его было легко обмануть, его часто втягивали в финансовые авантюры. Он никогда не торговался, что не раз подводило его в издательском мире. Он не заботился об авторских правах на рисунки, и часто продавал свои рисунки целиком, не оставляя себе прав на их переиздание. В 1907 он был привлечён к суду города Кент за крупный долг, и Уэйн был вынужден бежать в Америку, чтобы избежать скандала, надеясь вернуться на родину через несколько месяцев. В Нью-Йорк его выставка была тепло встречена публикой. В США Уэйн продолжает заниматься рисованием комиксов для Hearst Newpapers и вкладывает практически все свои деньги в какое-то «чудесное изобретение», которое так и не было реализовано. В 1910 г. в Англии умирает мать художника, и Уэйн решает вернуться на родину. Во время Первой мировой войны Луис Уэйн практически лишился средств к существованию, а после войны оказался на грани нищеты. С 1914 по 1918 годы Уэйн получил лишь шесть заказов на иллюстрацию книг.
ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ. Известно, что последние годы своей жизни Луис страдал от шизофрении. Луиса Уэйна всегда считали достаточно обаятельным, но странным человеком: он постоянно путался и не мог отличить факты от вымысла. Постепенно его эксцентричность превратилась в серьёзное психическое заболевание. У него обнаружилось психическое расстройство, которое стало прогрессировать с годами. С момента начала болезни популярность Уэйна стала падать. Поведение и личные качества Уэйна сильно изменились, он начал страдать от галлюцинаций Раньше Луис был мягким и доверчивым человеком, но позже стал агрессивным и подозрительным, особенно к своим сёстрам. Он заявлял, что мелькание кадров на киноэкране похищает электричество из их мозгов, и что они воруют у него деньги. Он начал бродить по улицам ночью, стал часто переставлять мебель в доме и проводил время в одиночестве, запершись в своей комнате, где писал бессвязные тексты.
В 1924 году Луис был помещён в Спрнгфилскую психиатрическую лечебницу после того как спустил свою сестру с лестницы. Через год он был обнаружен прессой и обстоятельства его болезни были преданы широкой огласке, что привело к визитам таких знаменитых людей, как Герберт Уэллс, Дэн Райдер и личному вмешательству в дело премьер-министра Великобритании. Был организован фонд помощи художнику, и Уэйн был переведён в Бетлемскую королевскую больницу и затем, в 1930 году, в больницу Нэпсбери рядом с Сент-Элбанс в Хертфорштире, к северу от Лондона. В этой клинике было относительно уютно, там был сад и целый кошачий питомник, и Уэйн провёл там свои последние годы вполне мирно. Хотя болезнь прогрессировала, его бывшая мягкая натура вернулась к нему, и он продолжал рисовать в своё удовольствие. Его работы этого периода характеризуются яркими оттенками и цветами, сложными абстрактными узорами, хотя основная его тема — кошки — долгое время оставалась неизменной, пока не была окончательно вытеснена фракталоподобными узорами.
Серия из пяти работ Уэйна часто используется как пример в учебниках по психиатрии для иллюстрации изменения стиля творчества в результате развития психической болезни с течением времени. Однако на самом деле неизвестно, действительно ли эти рисунки были созданы в том хронологическом порядке, в котором их обычно демонстрируют в учебниках, поскольку художник не датировал эти работы. Все свои рисунки этого периода Уэйн подписывал, иногда оставляя на обороте странные, малосвязные рассуждения.
В последние дни своей жизни Уэйн окончательно потерял рассудок и был прикован к постели. Он каждый раз поднимал громкий крик, когда к нему подходили врачи, чтобы сделать процедуры. Скончался художник 4 июля 1939 г. от отказа почек и атеросклероза.
Работы Луиса Уэйна снова получили популярность в 90-х годах XX века. Многочисленные открытки с рисунками Уэйна стали объектом коллекционирования, цена на них подскочила до 500—800 долларов США. Оригинальные рисунки и акварели продаются по цене от 5 до 35 тысяч долларов. Однако необходима осторожность - часто встречаются подделки.

03.10.2011 в 17:54

Пишет  ~Izabo~:

А вот картины Луиса Уэйна...
Это пока не все картины,которые у меня есть, но потом вставлю ещё...

@темы: литература, кусок искусства

---

Шекспир и Ко

Я намедни убедился в том, что, если одни умные люди вооружены бритвой Оккама, и иногда она им даже мешает, то другие, напротив, склонны искать бездны и прочие сложности, в том числе, на ровном месте. Вот наша преподавательница по ИЗТ, умная и нестандартная тётенька, но – ладно, Бог с ними, с розенкрейцерами и прочими Посвящёнными, но Шекспир в виде графа Ратленда! Я стараюсь терпимо относиться к мнениям, не похожим на моё , но авторство Шекспира – слишком болезненная тема. (Сидя на уроке и слыша о том, каким эрудированным должен был быть Шекспир, я шёпотом комментировал про Чехию на берегу Средиземного моря. )
Ведь понимаете, в чём дело – человек из Страфорда слишком прост и одновременно слишком таинственен, чтобы можно было о нём говорить. Безусловно, фигура автора – как нам кажется – поможет нам понять его произведения, а мы имеем, фактически, анонима. Уже поэтому доводы антистрафордианцев очень шатки. Шакспер не получил образования – докажите, что он ничем не занимался после школы в Стратфорде! Он не был во Франции и в Италии – докажите, ведь белые пятна скрывают целые годы его жизни. Итальянская тематика вообще отдельная тема. Недавно мы с  Arashi-opera в беседе придумали шутливый пример: смотрите, скажут критики через сто лет, действие последнего романа Хильде происходит в Италии. Почему Италия так подробно и правдоподобно описана в романе Хильде, если он в глаза не видел Неаполя? И даже не работал толком с источниками (что, кстати, правда)! А вот ответ: как раз перед написанием романа Хильде встречается с  Arashi-opera , а она в Италии была и знает итальянский. Вывод – роман написала  Arashi-opera , а уж мотивы, по которым она выдала за автора Хильде… тут возможны варианты.
Кстати, мотивы – главная беда кандидатов в Шекспиры, потому что объяснить заговор на всю Англию из-за каких-то комедий довольно трудно оправдать. Большинство авторов, по сути, сочиняют какую-то отмазку, и только Гилилов сотворил из проблемы вдохновенный готический роман (впрочем, ещё более бредовый, чем обычные объяснения)
Собственно, почему эта тема всплыла. Во-первых, из-за ИЗТшницы, как сказано выше. Кстати, о кандидатах, «мальчик с огромным жёстким диском» (т.е. я) кандидат в «автоматы», потому что умею иногда говорить, в том числе сегодня хорошо выстрелила сегодня цитата из одной статьи. А статью я прочёл по наводке нашего историка, и статья эта – интервью с Бартошевичем. Кою я и призываю вас прочитать. Собственно, для чего я всё это и говорю

www.novayagazeta.ru/arts/49112.html

@темы: литература, и вот заведение, Шекспир

---

Был на концерте - приехал оркестр и хор театра Сан-Карло и играл нам музыку Верди. Увертюры к: "Набукко", "Жанне д'Арк", "Битве при Леньяно", хоры из "Набукко" и из "Макбета", к тому же, духовная музыка: "Stabat Mater dolorosa" и "Te Deum".
В последнее время мне туго даётся музыка, потому что мешают мысли в моей голове . Слишком много суеты и нервотрёпки. Сегодня в кои-то веки собственная голова мне не мешала - такая музыка и в таком исполнении! Задумался я, фактически, только на увертюре к "Битве при Леньяно" - уж больно занудная. Задумался о чём: Верди просто чемпион по уровню пафоса (как прямо-таки взмывали над оркестром медные тарелки настоящего вердиевского литавриста!). Но он ещё и чемпион по особой уютности и домашности музыки - когда начинается эдакая медленная, пасторальная часть увертюры, просто, пардон, бывает ощущение, что ешь на бабушкиной кухне винегрет. Или мёд - музыка у него медово, бывает, переливается. Но всё равно мелодии простые, даже попсовые почти - при первом прослушивании они кажутся знакомыми вусмерть, но, так как это музыка великая, то не просто знакомыми, а даже и родными .
Собственно, я о чём. О том, что я словил позитифф. В том числе и от дирижёра - кхм, он чем-то похож на нашу Акулову, кстати, - и от оркестра с хором, которые во время аплодисментов фоткали зрительный зал, и даже от публики по соседству. Ну, впрочем, без даже - я был с  Arashi-opera. Благодаря ей я там и оказался.
Что-то не получается связать из впечатлений связный рассказ - голова не варит ввиду позднего времени и ужасов, ожидающих меня на неделе. Пойду приму триста капель эфирной валерьянки и забудусь сном.

@темы: театр, музыка, личное

---

Arashi-opera - с днём рожденья!

Несколько специфиццкий подарок - "Ангелы и демоны" Эшера.

@темы: праздник

---

Родные и друзья - вам в подарок хохотунчик!

15.10.2011 в 11:44

Пишет  Cleonte:

Вдогонку на тему Жванецкого/ГП. Оч. старое и смешное )))
Субботнее утро можно начать с хорошего настроения и воспоминаний )))

@темы: юмор, литература, личное

---

Что сегодня было!!

Акт первый. Поездка в Переделкино
Собирались на Киевском вокзале. Я, как самая умная, поехала сперва на Комсомольскую и только на месте поняла, что там вокзалы явно не те. Тем не менее я всё равно прибыла раньше всех прочих, и оставшееся время была занято увлекательным квестом - поисками вокзального туалета. Скажу вам со всей откровенностью, это было испытание!
К моменту прибытия в великий посёлок я уже основательно продрогла, так как нагло забыла дома берет и не надела пальто. А ведь нам пришлось гулять по местности в ожидании конца экскурсии! Ну, гуляли, обсуждали оперу, режиссуру, "Тоску", Раймонди, "Сказки Гофмана" и Вагнера, и, таким образом, на концерт мы с моей собеседницей опоздали . На концерте пели наши же студенты, в основном, пятикурсники, но первый курс им помогал - потому что у старших внезапно поредели ряды из-за болезни.
После концерта нас слегка погуляли по домику Окуджавы - Боже, там было тепло! И стоял такой домашний дух, запах старого, даже стариковского дома. А после с нами провели чудную акцию - тянули из мешочка бумажки с цитатами из Окуджавы. Нечто вроде предсказания. Мне досталось следующее:

И вновь сбываются мечты твои,
и счастья океан ещё безбрежней...
Звенит за дверью колокольчик снежный.
Прислушайся - и двери отвори.

Родственники, читая это, поймут, о чём я. А друзьям скажу - это прямой ответ на мои внутренние терзания-сомнения, прямее не бывает. Я поразилась, восхитилась и испытала чувство какого-то налаживания контакта, что ли...
После сего таинственного действия все отправились кушать. У всех были припасены разные продукты, наелись мы от пуза, мне после фуршета перепал пакет болгарских перцев, которые было некуда девать. Буду учиться их фаршировать.
После чего быстренько отправились к станции. Дело в том, что Ясулович, наш второй мастер, лично выхлопотал нам билеты на "Скрипку Рошильда" в Московском ТЮЗе, - он, собственно, Ротшильда и играет И мы сразу с электрички должны были мчаться в театр. Электричку мы ждали полчаса. К тому времени закоченели все, и согревались мы всеми способами - танцевали чарльстон и выполняли элементы русского народного танца, распевали "Хаву Нагилу" и "Шолом Алейхем", играли "в ножки", а режиссёр-пятикурсник рассказывал нам о своих безумных экспериментах - как, например, он с однокашником в поисках жизненного опыта для отрывка ложился на рельсы.
На асфальте станции Мичуринец было выдавлено: "Michigan". Я предположила, что это перевод названия станции на американский
С вокзала мы мчались в метро, после метро побегали немного туда-обратно мимо булгаковского трамвайчика, ища верное направление. Театр благополучно нашли, билеты получили, сели...

Акт второй. "Скрипка Ротшильда"
Режиссёр этого дела - Кама Гинкас, и это видно. Здесь везде ощущается присутствие и предчувствие смерти. Дело, конечно, не в куче гробов на сцене – вообще всё пространство заполняет дерево, деревянные ящики, столы, лодки, лесенка… Такая живая, осязаемая жизнь, такая переливчатая, вещественная смерть. Ощущение – эстетически другое, но по сути схожее, – как от финальных эпизодов висконтиевского «Леопарда», когда за каждым персонажем вдруг видишь образ Смерти. Клаудиа ли Кардинале в белом платье, глупый ли офицер, смешливые ли девушки… Так и здесь. В этом смысле меня сразил наповал Ротшильд – печальная, длинная фигура, похожая на ворону. Когда он во время монолога Якова сидит на вершине дерева, качая головой и иногда поднимая руки – а зохен вэй! – эта сюрреалистическая картина неожиданно трогает, что-то нестерпимо узнаваемое в этом есть…
Очень многое здесь – от художника (я выше попыталась об этом рассказать) и от художника по свету (Бархин - художник, а вот за свет я забыла кто, но кто-то прекрасный). Вдруг деревянные стены с окошками и намеченными крышами делаются из русских домишек – белыми стенами Иерусалима, а потом золотым фоном иконы, на котором чёрным силуэтом выделяется мёртвая Марфа.
Марфа поёт из гроба, умерший Яков сидит в дупле дерева, Ротшильд танцует вокруг пилы – пила заменяет скрипку, пилой гробовщик натурально пилит доски, и на ней старый еврей выводит жалобные, завывающие, ни на что не похожие звуки. Скрипка как пила – это, согласитесь, звучит!

Эпилог. Дорога домой
Обратно мы пошли – остались только вдвоём с сокурсницей, – мимо всяких разных станций метро до синеветочной Площади Революции. По дороге увидели выставку фотографий прямо на улице, полюбовались. В основном они были красивы, но уж очень похожи на обои для рабочего стола, хотя пара интересных попались. Гуляя, разговаривали о спектакле, а затем – о Гамельнском крысолове. Сегодня утром я по влиянием неожиданного порыва взялась о нём читать, и теперь мы строили версии, на каком событии могла быть основана легенда. Расставшись с сокурсницей, я с плеером в ушах ринулась домой, где тётка подгадила мне праздник, но настоящее счастье неубиваемо, чему свидетельством сей рассказ.

@темы: приключение, театр, личное, и вот заведение

---

Студенческая будня

Была сегодня история зарубежного театра, преподавательница по которой очень любит заставить нас подумать и пофилософствовать. На этот раз разговор завернул в тему с условным названием «Кукла Барби как архетип». Дети сейчас в пупсов и прочих младенцев уже не играют – другой идеал женственности витает в воздухе, вот эта самая Барби с русалочьей кровью, абсолютно влекущая, сексуальная, более того – практически, эрос, оторванный от пола. Ага, нам грозит вымирание: в результате получается, что женственность, такая новая женственность, противоположна материнству.

Барби, впрочем, была не центральной темой, но можете себе представить, насколько интересный урок. Такое чувство, будто хорошо прогулялся и размялся — такая свежесть в мозгах.

И вот с этого-то урока двое моих одногруппников внаглую свалили – нет, свалили-то они на приезжающего раз в месяц Мугинштейна, - история оперы, если я ещё не рассказывал, очень своеобразный, но прекрасный препод. Препод прекрасный, но… это, пардон, неэтично! Я разозлился до крайней степени, услышав сентенцию «Если надо выбирать между унылым дерьмом и крутым мужиком, я выберу последнее». Крутой мужик - это Мугинштейн. Унылое дерьмо – это история зарубежного театра. Ню-ню. Вообще на нашем курсе царит какое-то оленье настроение. На вчерашней истории (просто истории, всеобщей) были уже не восемь человек, а пять.

@темы: личное, и вот заведение

---

Я в восторге

05.10.2011 в 20:57

Пишет  Cleonte:

Ха-ха

05.10.2011 в 19:56

Пишет  Tihe:

А также сегодня День учителя и День сотрудников уголовного розыска.
Поздравляю!
И ломаю голову над объединяющей картинкой. *)
Вот эта, имхо, самое то! *)))

@темы: праздник

---

С.Моэм "Театр" v.s. Дж.Б.Пристли "Дженни Вильерс"

Прочла обе книги уже некоторое время назад, но тут вдруг сподобилась связать о них два слова. Сравнивать их мне захотелось не только из-за того, что прочла их одну за другой – всё-таки общая тема, поэтому Пристли мне и посоветовали прочесть после Моэма. Чтобы, так сказать, полечиться от правды жизни. (Ну, это я так считаю)
Хотя роман Моэма и называется «Театр», он, однако, вопиюще несценичен. Сделать из него кино – и прекрасное, к слову – пожалуйста! Но поставить его на сцене было бы очень затруднительно. Роман Пристли, напротив, очень удобен для постановки, даже три единства присутствуют. Как выяснилось, «Дженни Вильерс» является переделкой пристлиевской же пьесы. Довольно странно, правда? Переделать роман в пьесу вполне обыденно, но пьесу в роман..?
При этом писательская сущность обоих рассказчиков ярко чувствуется и там, и там. Моэм рассказывает о театре как писатель – и получается очень, очень про театр, про жизнь и вообще… Ну, доказывать, что Моэм мегакрут, совсем не нужно. А вот Пристли отталкивается от театральности – и на выходе получается очень литературный продукт. Да и его главный герой, Мартин Чиверел, не коллега Джулии Лэмберт, а драматург. И, когда он принимает четыре таблетки вместо двух и начинает видеть прошлое (нам остаётся самим решать, на самом деле он это видел или нет) – это чисто писательские глюки. Рискну предположить, что каждый нормальный писатель в час рождения проглотил четыре таблетки вместо двух. Хорошая метафора самого творчества, кстати. Интоксикация.
У Моэма же творчество как-то удивительно уютно и обыденно. Так же обыденна любовь, горе и всё такое прочее. Как круги на воде, лёгкая рябь, не задевающая основ Мира, Театра. Кстати, Пристли неизменно пишет «Театр» с большой буквы (простите мне мою горячую нелюбовь к этой манере), и при этом именно у него нет того самого «весь мир – театр», а у Моэма – есть. У Пристли куда больше живого нерва, переживания, вообще эмоций – у Моэма почти что вселенская мудрость. И вселенская насмешка, конечно, да и бывает ли серьёзная мудрость?
У Пристли реальны призраки прошлого. У Моэма Роджер подозревает, что в закрытой комнате, без зрителей, Джулии на самом деле нет (страшно звучит, право слово!).
Пристли серьёзен. Моэм ухмыляется. Сравнить хотя бы, чем обернулась долгая безответная любовь персонажа к главной героине-актрисе в одной и в другой книге! Умереть не встать!
Пристли романтичен. Моэм ироничен.
Пристли мистик. Моэм реалист, реалист, а потом вдруг вылетает за все рамки в финале – да, о сущности театра размышляет не автор, а Джулия Лэмберт, но картина мира, возникающая в финале, этот взлёт камеры высоко-высоко… и тут задумываешься на секунду, кто здесь больший романтик.
Наконец, Моэм написал «Театр» в 1937-м, а Пристли написал «Дженни Вильерс» в 1947-м.
А самое странное здесь то, что в обеих книгах есть какая-то общность.
Вплоть до того, что «Театр» начинается словами «Дверь отворилась», а «Дженни Вильерс» - описанием входа в Зелёную Комнату. И пьеса Чиверела называется «Стеклянная дверь».
Они и заканчиваются одинаковым обрывом с чисто сюжетной точки зрения – Джулия ужинает в ресторане, Чиверел сел переписывать финал своей пьесы. Пристли, конечно, верен себе – текст заканчивается красивым аккордом, «Перчатка снова лежала на полу», но это не отменяет определённого зависания, знака вопроса, или, лучше сказать, многоточия. Эдакая приоткрытая дверь.
Герой одного романа и героиня другого прошли через определённые испытания, изменились и обновились. Но какими они будут потом, какой будет их жизнь после? Пожалуй, хотя Пристли старательно соединил прошлое и настоящее в романе разными ниточками, поверить в продолжение его истории куда труднее, чем в дальнейшую жизнь Джулии Лэмберт. Занавес опустился, финал! Представленье дано, а завтра начнётся опять (если цитировать столь любимую автором «Двенадцатую ночь»).
Вот здесь и есть колоссальная разница между двумя книгами. Одна – театр, а другая… жизнь, если хотите. Уж такая, какая есть. «Говорят: игра – притворство. Это притворство и есть единственная реальность».

@темы: театр, литература

---

Наконец-то добыла себе студенческую карточку для метро. Читаю правила и вижу: "...если держатель карты...", "...если не является держателем карты...". Я прямо ощутила себя вассалом московского метрополитена

---

Арлекин

Услышав эту мысль, меня попросили её развить и зафиксировать, чтобы она, значит, не пропала втуне
На истории зарубежного театра преподша завела разговор о комедии дель арте, и, когда кто-то - кажется, я, - заметил, что маски-де гротесковые, шаржированные, она немедленно возразила: нет, они не шаржированные, маски комедии дель арте - это вообще не люди. Все, кроме пары влюблённых, - бесы. Посмотрите: венецианский купец, а - клюв птичий... Арлекин - изначально предводитель бесов Эллекен. И, выходит, - прибавляю уже я, - что двое влюблённых оказались на пересечении борьбы каких-то чуждых им сил, оказались пешками, и их мотает туда-сюда, как тряпичных куколок на сильном ветру. Да, соглашается преподша; нам иногда в виде людей являются - не люди, а кто-то совсем другой. Да, ребята, привыкайте, вы опасную профессию выбрали, спасутся только бездарные У меня студенты пугаются и начинают вокруг себя искать Арлекина.
Кстати, об Арлекине - у Агаты Кристи Арлекин всегда является чем-то довольно зловещим, мистически окрашенным. Она ушла именно в эту степь в сборнике рассказов о мистере Кине. Harle Quin, ага. Очень люблю эти рассказы, люблю даже не меньше "Десяти негритят" (а на "Негритятах" я, без преувеличения, выросла). Арлекин у Кристи отнюдь не комический персонаж, а существо загадочное, появляющееся неизвестно откуда, и самое прекрасное - что это кажется само собой разумеющимся. Он разгадывает тайны - распутывает преступления, куда без этого! - вернее, наводит на догадки окружающих, сам оставаясь в стороне. И это едва ли не сама Смерть, судя по нескольким странным эпизодам... Короче, нельзя писать о преступлениях и не свернуть при этом в сторону мистики.

@темы: театр, литература, и вот заведение

---

2 октября

Короля Ричарда с днём рожденья!
Буду по этому поводу гулять и праздновать.

@темы: праздник, войны Роз, Ричард III

---

"Пчелиный яд - это змеиный мёд"

Когда несколько дней назад у нас провалилась попытка сходить в Ленком на «Странную историю д-ра Джекила и м-р Хайда», я понял, что хочу всё же что-то сваять относительно чудного первоисточника спектакля.
В вышеупомянутом мюзикле, насколько помню, от изначального сюжета осталось маловато. В частности, там на Джекила/Хайда приходится аж две девушки, как и во многих экранизациях повести Стивенсона. Вообще это одно их самых показательных изменений в сюжете и колорите, которым подвергалась «История…» – вечное стремление впендюрить любовную линию. Казалось бы, сюжетов без лямура так мало, что их надо беречь и лелеять…
Причём оригинальный сюжет, на самом деле, этого не переносит. В повести нет ни одного женского персонажа! Как на корабле, право слово (кстати, в «Острове сокровищ» нормальных женских персонажей тоже нет). Все герои повести холостяки, даже никаких горничных Мэри Райли на самом деле нет и близко. Вкупе с атмосферой – вечный вечер, постепенно сгущающийся от эпизода к эпизоду туман, к финале заполняющий даже дома, и сами эти дома, где живут одинокие люди. Дом главного героя имеет два выхода – парадный и «изнаночный», в одну дверь входит Хайд, из другой выходит Джекил. Прекрасный образ двойственности человеческой натуры, ещё до Фрейда!
Кстати, о Фрейде. Наша эпоха видит в повести в первую очередь проблему запретных влечений. Мистер Хайд – натурально, «ид», подтачивающее несчастное «эго». Стивенсон с викторианской чопорностью намекает на пороки доктора Джекила, ничего, конечно, не разъясняя, и современный читатель норовит додумать, что же там такое было. Я как-то ознакомилась с – довольно осторожным, впрочем, – предположением, что речь шла о гомосексуальных страстях: «Вам знаком его протеже… некий Хайд?», отсутствие женских персонажей, да, наконец, само место действия - викторианская Англия!
А ваш покорный со свойственной ему повёрнутостью хотел сделать из Джекила серийного убийцу. Всего через два года после выхода повести в свет на тех самых улицах, где разгуливал Хайд, появился Джек-Потрошитель…
Однако «либидозная» проблема, судя по всему, волновала Стивенсона меньше всего. Я не являюсь знатоком его наследия, но мне, право слово, хватило любовной линии в «Чёрной стреле», чтобы понять, насколько ему неинтересно было возиться с морквой.
А освещать пороки Джекила не нужно было не только из-за свойственной эпохе стыдливости. Повесть эта – выжимка, экстракт, гениальная заготовка для полусотни романов (и ведь пишут же, пишут). Поэтому в ней столько чёрных дыр и белых пятен. Это почти черновик. Или почти миф, простите мне столь сильное высказывание.
Так вот. Естественно, продолжатели и интерпретаторы используют эту самую тему викторианских грехов, но ещё пуще того юзается проблема, считающаяся вообще основой сюжета – раздвоение личности. И, стало быть, через это самое раздвоение личности автор показывает двойственность человеческой натуры и пр.
Перво-наперво: кто вообще сказал, что у Джекила раздвоение личности? Что сам доктор рассказывает о действии изобретённого им препарата? «Все мои ощущения как-то переменились, стали новыми, а потому неописуемо сладостными. Я был моложе, все мое тело пронизывала приятная и счастливая легкость, я ощущал бесшабашную беззаботность, в моем воображении мчался вихрь беспорядочных чувственных образов, узы долга распались и более не стесняли меня, душа обрела неведомую прежде свободу, но далекую от безмятежной невинности…»Можно продолжать и дальше и с цитатами на руках доказывать, что доктор рассказывает всё, происходящее с Хайдом, от первого лица. По сути, Эдвард Хайд – это просто псевдоним. Никнейм.
Вот тут, собственно, и становится ясно, зачем Джекилу нужно было изобретать препарат. Он не зло в себе хотел победить, как сам он, старый лицемер, утверждает (это в советской экранизации Джекил насмотрелся ужасов англо-бурской войны, вот и...). Он всего-то хотел, чтобы «узы долга распались». Что он сам говорит прямым текстом? «Я не хочу подробно описывать ту мерзость, которой потворствовал (даже и теперь мне трудно признать, что ее творил я сам)». Главное, чтоб было кого обвинить. Как по-человечески.
Доктор нашёл самый простой способ избавиться от «уз долга» – химический. С этим связана ещё одна знаковая поправка современных экранизаций: препарат не пьётся, а вкалывается. Не сказать чтобы барбитура или там кокаин до неузнаваемости меняли внешность, но оставим это право за автором... Но стоит учесть, что никто не может описать внешность Хайда.
Не считая этого пункта, который можно трактовать по-разному, дальше всё идёт как полагается: Джекил вскоре уже потребляет средство не для того, чтобы становиться Хайдом, а для того только, чтоб оставаться Джекилом. Пытается бросить, срывается, и в «хайдовом» состоянии забивает до смерти человека. Зарекается потреблять средство снова, возвращается к прежнему способу получения тихих радостей, и тут его настигает – превращение в Хайда в самый неожиданный момент (и то болезненное состояние, почти психоз, которое описывает Джекил – тоже что-то очень знакомое). Дальше всё закономерно становится только хуже. Вот тут как раз доктор всё больше отделяет Хайда от себя, пытаясь этим защититься. «И эта бунтующая мерзость была для него ближе жены, неотъемлемее глаза, она томилась в его теле, как в клетке, и он слышал ее глухое ворчание, чувствовал, как она рвется на свет, а в минуты слабости или под покровом сна она брала верх над ним и вытесняла его из жизни» – пишет он о себе в третьем лице.
Впрочем, в том, что Стивенсон поднял проблему разрушительного начала в человеке, никто и не сомневается. Самое интересное здесь то, что её можно повернуть и так, и эдак. Здесь и безмотивное убийство, и наркомания, и какой-то туманно описанный разврат. По сути, это всё та же одержимость (о которой я всё хочу поговорить в связи серийными убийцами, да никто всё равно слушать не станет), подселение к личности чего-то левого. «Наружу вырвался тот, кто стоял у двери».

@темы: литература

---

Даниил Андреев и Кримхильда

 Himmelblau - большое спасибо ей! - просветила меня относительно этой темы, в том числе, прислав следующие его стихи. Я впечатлился, почему и публикую.

В те дни мне чудилось, что Ты
Следишь бесстрастно с высоты
За жизнью сирой,
За жертвой и за палачом,
Как Дева грозная с мечом –
Кримгильда Мира.

В те ночи мнилось мне, что Ты
В мирах бесправных жнёшь цветы,
Как жница Бога,
И – Дочь сурового Отца –
Считаешь мёртвые сердца
Светло и строго.

Страсть напоённых горем дней
Прокралась в круг мечты моей,
В мой дух бездомный,
И становилось мне – не жаль
Склониться под святую сталь
На ниве темной.

И становилось мне светло,
Когда последнее тепло
Жизнь покидало,
Суля измену, суд, позор,
И непреклонно-светлый взор,
Как блеск металла.

А вот название стихотворения заметно меняет весь его смысл - "Подмена"

@темы: Нибелунги, стихи

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Страшная сказка

Люблю-люблю это стихотворение и, чтоб оно снова не потерялось, кину сюда.

Генрих Гейне "Карл Первый"

В хижине угольщика король
Сидит один, озабочен.
Сидит он, качает дитя, и поет,
И слушает шорохи ночи.

«Баюшки-бай, в соломе шуршит,
Блеет овца в сарае.
Я вижу знак у тебя на лбу,
И смех твой меня пугает,

Баюшки-бай, а кошки нет.
На лбу твоем знак зловещий.
Как вырастешь ты, возьмешь топор, —
Дубы в лесу затрепещут.

Был прежде угольщик благочестив, —
Теперь все стало иначе:
Не верят в бога дети его,
А в короля тем паче,

Кошки нет — раздолье мышам.
Жить осталось немного, —
Баюшки-бай, — обоим нам:
И мне, королю, и богу.

Мой дух слабеет с каждым днем,
Гнетет меня дума злая.
Баюшки-бай. Моим палачом
Ты будешь, я это знаю.

Твоя колыбельная — мне Упокой.
Кудри седые срезав,
У меня на затылке, — баюшки-бай, —
Слышу, звенит железо.

Баюшки-бай, а кошки нет.
Царство добудешь, крошка,
И голову мне снесешь долой.
Угомонилась кошка.

Что-то заблеяли овцы опять.
Шорох в соломе все ближе.
Кошки нет — мышам благодать.
Спи, мой палачик, спи же».

@темы: поэзия, личное

---

Под влиянием интересных статей, - между прочим, их автор утверждает, что Годунов вообще баритон , - поставил себе "Бориса". Нет, заполночь смотреть Жулавского - это совсем жесть, я просто слушаю запись Мелик-Пашаева. И всё же, - достаточно одного слышива. Это ж надо было написать ТАКИЕ хоры!
Этот вой, эти вопли!
Причём это воспринимается даже не какофонией, не "сумбуром вместо музыки", а какой-то жуткой древностью.
Эти песнопения, эти религиозные хоралы!
В двух словах, это прекрасно.
Эта музыка зачастую какая-то недобрая – но, парадоксально, она мне внушает немотивированную нежность . Особенно от "народной" темы - которая протяжная, тоскливая - я тащусь, как удав по стекловате, и меня, соответственно, просто вывёртывает Вот что, кстати, я не люблю у Жулавского - за то, что эту прекраснейшую музыку засуетил. Как у него рука поднялась.

@темы: Мусоргский, музыка