Интересные люди – антистрафордианцы. У них буквализм и поиск реальных прототипов сочетается с жадной тягой к символам и аллегорически завуалированной правде. Вот, скажем, Гамлет, которого все – ну, Брандес, например, – считают едва ли не персофиникацией автора, пристёгивая некоторые сонеты Шекспира к пьесе («Зову я смерть…» и проч.). И, соответственно, антистрафордианцы, согласные в этом вопросе с праведными страфордианцами, ищут автора среди современников Шекспира, подходящих на роль Гамлета. Логично – упасть и не подняться!
Подходящая биография у Оксфорда. Ещё более подходящая биография у графа Эссекса, после казни которого Шекспир не написал ни одной весёлой комедии. И начинаются поиски соответствий в текстах, сравниваются кварто и фолио, вытаскиваются на свет Божий детали биографий…
А вот Шестов, сравнивая Гамлета с шекспировским же Брутом, – не в пользу Гамлета, – справедливо сомневался в том, что Гамлет вообще персофиникация Шекспира. Равно как и Жак-Меланхолик – этот «Гамлет до трагедии». Ну, Шестов на то и Шестов, чтобы мыслить нестандартно. Но и нам-то, грешным, достаточно просто взять с полки «Венецианского купца» и, скажем, «Ричарда III», чтобы убедиться в том, что и рекомый Ричард, и Шейлок – персофиникации Шекспира не хуже Гамлета. Какие монологи!!
«Быть или не быть» – это общечеловеческое. Возможно, мы сочувствуем Гамлету именно поэтому. Хотя датский принц оставляет за собой немало трупов, кстати. А уж то, что его именем названа пьеса, не делает его априори положительным героем…
Кстати, о героях. Вы замечали, как Шекспир любит отверженных? Прямо-таки защитник меньшинств эпохи Возрождения. Вот тот же Ричард, – герой не только посвящённой ему пьесы, но и третьей части «Генриха VI», – какие слова об отверженности, нелюбви и одиночестве ему принадлежат! И это ведь тоже из разряда основного, фундаментального – уродство. Оно отделяет его от всех остальных людей.
Позднее – другие категории. Еврей Шейлок. Мавр Отелло. Бастард Эдмунд. Ага, большая часть – натуральные злодеи, или, уж по крайней мере, люди неоднозначные, но Шекспир создал им такие обстоятельства и, главное, такие тексты, что их яркость сама по себе является для них оправданием.
Наверное, потому мы никогда и не добьёмся согласия в вопросе об авторстве – потому что, во-первых, каждому своё. Каждый видит по-своему эти пьесы и поэтому находит себе того автора, который более ему подходит. Я, кажется, неоднократно говорила, что, если б была антистрафордианкой, выбрала б себе в Шекспиры Роберта Сесила, графа Солсбэри, главу елизаветинской разведки – потому что знания, проницательность, трудоголизм, (наверняка) профессиональный цинизм и увечье. Потому что это соответствует тому, что ярче всего проявляется в шекспировских пьесах в моих глазах. В моём представлении Шекспир это такое существо, которое знает – или подозревает, или чувствует – абсолютно всё. Интуитивно, потенциально, или ясно – но всё. И обо всех.
И поэтому тоже, кстати, - и это во-вторых, - Шекспир как чёрная дыра является лучшим автором корпуса шекспировских текстов. Не граф Эссекс, не граф Ратленд и даже не граф Солсбэри – а некто. Неслучайно рукописи второго главного театрального гения – Мольера, – тоже не сохранились. Потому что «комедии должны произноситься», то есть играться. И внедряться в мозг и душу зрителя или актёра непосредственно, не через автора, не искривлённые его биографией, письмами и мемуарами. Текст должен сам говорить за себя.
Возвращаясь к теме антистрафордианцев… Была какая-то пьеса о Шекспире – об Уильяме из Стратфорда. И там был чудесный эпизод, когда Бен Джонсон кричит ему: «Что трагического в твоей жизни, Шекспир?! Что трагического, кроме твоих фантазий?!». И: «Ты слишком благополучен для истинной трагедии» (вот она, главная претензия антистрафордианцев, по сути-то!). Шекспир в ответ пытается объяснить ему, что трагедия – внутри. Некоторые этого не понимают. Им нужна биография Гамлета. И, очевидно, до кучи биография Ричарда, Эдмунда, Отелло, Яго и Макбета, и всё в одном флаконе. Но, как справедливо сказал Бартошевич, не обязательно душить Дездемону, чтобы написать «Отелло». Повторюсь, некоторые этого не понимают.

Жак: Декдем, декдем, декдем…
Амьен: Что это такое – декдем?
Жак: Это греческое заклинание, чтобы заманивать дураков в заколдованный круг.
Шекспир. Как вам будет угодно