[links-2-3-4]

С великим скрипом осилила синополиевского «Голландца» с Вайлем, Стьюдер и Домиком. Со скрипом, потому что несколько раз останавливалась на начале второго акта – и дальше слушать как-то не хотелось. Начало-то там ничего, дальше только лучше – а вот Доминго-Эрик… и Сента со своим натужным «Йо-хо-хе»...
Я ощутила, как же мне повезло не только с Хоттером и Варнай, а с Райнером. И с Эриком – оказывается, при скверном теноре – в данном случае петь-то о поёт, всё путём, но до чего противный персонаж вышел! – продраться через оперу становится в разы труднее. То ли потому что тенор может безвозвратно испортить всё, то ли Эрик всё же немаловажный герой.
Например, как выглядит у Синополи сцена Эрика и Сенты – все взрывы в музыке выглядят немотивированными истеричными. Слушала Райнера без либретто – всё понимала, что между ними происходит. Слушаю Синополи с текстом перед глазами – ни черта не понимаю и постоянно теряю ту строку, на которой нахожусь. И это не столько Домик, сколько дирижёр, который как будто не понимает, что происходит между персонажами. Учитывая дрожащую девушку Стьюдер – эффект всеобщей истерики усиливается в разы. И при этом, на мой вкус, ужасно тормознутый хор в начале третьего акта; морячки там явно уже хорошо угостились и отяжелели. Однако при этом же оркестровый кусочек перед третьим актом произвёл сильное впечатление – в том числе, за счёт чётко проведённых лейтмотивов. Вообще лейтмотивы везде вытащены, любовно расправлены и показаны лицом. Особенно тема баллады Сенты – где бы она ни звучала, на неё обращаешь внимания. У Райнера я её, как выяснилось, много где прохлопала. И разница в хорах – у Райнера они ощущаются в первую очередь как позитивные, даже витальные, я бы сказала (или это мне одной так кажется?), а у Синополи – в первую очередь как простые, словно три копейки, с пивом, колбасками и тирольскими шляпами. В хоре мертвяков он усиленно пытался навести жуть страшно свистящими флейтами и подгромыхиванием, и сперва это было совсем никак, а потом, когда раздалось неуверенное «Steuermann, lass die Wacht» на фоне бури… мда, было, было. И когда в очередной раз прозвучала темы из баллады, у медно-духовных, казалось, что она звучит над развалинами деревушки. А вот радостное ум-ца-ца было какое-то совсем не просветлённое…
Словом, у дирижёра «тут не помню, тут помню, тут снова не помню».
Однако, несмотря на эту лоскутность, можно сделать немало интересных наблюдений. Например, Голландец девушке про жертву и верность – а фоном в оркестре волнуется море, и видно, о чём баритон параллельно думает и чего боится. Драматургия..!
Но вот где я перестаю думать о том, что писал композитор – это на дуэте Голландца и Сенты. Вроде оба поют о своём вразнобой, никакого единства и согласия, никакого взаимопонимания, а воспринимается абсолютно по-другому, – такая лубофф, такая лубофф! Хочу порыться в клавире – Вагнер явно там что-то очень интересное написал.
Кстати, об этих двоих. Оба порядочные неврастеники. Голландец всё же лучше держит себя в руках, однако позволяет себе чисто баритоновую высокопарность, которая, прямо, скажем, Голландцу не идёт (лично я считаю, что она никому не идёт в принципе). Полагаю, эта высокопарность у Вайкля от закруглённого звука, но тембральная чёрточка сразу делает персонажа. Прибавить к этому довольно светлую окраску голоса – и получается какой-то очень молодой, тонкий-звонкий Голландец, ужасно чуйствительный и пафосный. Словом, это было забавно.
Про Сенту даже не хочу. Истеричка она.

А вот Даланд здесь такой славный мужик, дочку так любит, так любит… Впрочем, подозреваю, что абсолютное большинство Даландов такие вот тёплые и пушистые. Буду благодарна, если мне покажут Даланда чёрного и лохматого.
В целом, здесь ощущается, какая у Даланда партия – мягкая, словно бы лёгкая. Прописано в музыке, как он любит Сенту. От этого меня вдвойне занимает вопрос: почему он сразу принял Голландца с распростёртыми объятиями? Это как тот должен был себя вести!
И тоже из разряда «понаблюдать за музыкой»: как интересно выстроен монолог Даланда, когда он знакомит Голландца с Сентой – та такие паузы-зависания, а потом он снова чего-то несёт, и повторяется, и по-другому пытается, а эти двое молчат, а он не знает, что ему делать… Долго же до него доходит . И в целом у него такие узнаваемые мелодии… За счёт рисунка его партии – ощущение, что он ходит вразвалочку.
И какая там добротная, полнокровная, прописанная жизнь, в этой норвежской деревне! Крут же Вагнер!
Короче, интересно было. Я уже поняла, что хорошая опера в любой записи представляет интерес, если только состав не очень уж трешовый – а здесь-то народ поёт, оркестр играет, всё на уровне.