Читаю тут про похабень в русской литературе (не про эротику - про Баркова и пр.) и удивляюсь тому, что части тел, вызывающие у авторов наибольший интерес, постоянно действуют отдельно от человека-носителя , даже если не персонифицированы напрямую. Вернее, не столько это, сколько то, что те же "птички" из сказки про царя Никиту вполне в фольклорном духе; например, сказочная лиса прячется от собак в норе и разговаривает со своими лапами, ушами и хвостом. Или итальянская сказка, где руки-ноги-голова вылетали из камина, если мне не изменяет память, и носились отдельно, пока не соединились в великана. Ощущение частей собственного тела как чего-то отдельно живущего - оно очень знакомо, а в случае Баркова естественно так, что дальше некуда, но всё равно я несколько недоумеваю - к чему бы этот мотив? А ведь, если вдуматься (и если существовать в координатах Проппа), то появление "отдельного" героя-помощника вроде Серого Волка - из этой же когорты, почти что отделение от героя руки, разящей врагов, или красноречивого языка. Ведь изначально герой попросту оборачивался сам. А позднее уже был, по сути, разложен на функции (и в итоге симпатичнее всех в сказке Серый Волк, а кому нравится Иван? Да никому он неинтересен! Впрочем, это моё ИМХО)