Был у меня не так давно период, когда я нагляделась самых различных триллеров и даже тупых ужастиков, которые так любит моя младшая сестра. Признаться, я сама получила массу удовольствия, потому что среди разноуровневых кин попадались шедевральные - особенно "Человек-волк", который как кино мне не нра, но там гениальный Хопкинс, и это всё искупает, или мой любимый фильм с Николсоном, - но и не только от шедевральных, а и вообще, в том числе, от того, как выглядит современная мифология.

Ессно, оборотни и вампиры всегда показываются у нас через призму сексуальности. И они потому противостоят между собой, что вампиризм - это утончённый соблазн, извращенческие искушения и вообще всё, что захотите (много вы видели оборотней-гомосексуалистов? а вампиров - сплошь и рядом! Я это не в том смысле, что гомосексуализм - извращение, надеюсь, вы меня правильно поняли.), а ликантропия - это зверские порывы вплоть до грубого насилия, необузданность чувств, "гррр" и "ррр". И, что забавно, именно для истории оборотня более стандартна история любви. Причём герой, который вскоре завоет волком, встречает героиню по возможности уже после укуса. Ну, или незадолго до. И получается интересная ситуация: она влюбляется в него за его внутреннего волка.
В "Американском оборотне в Лондоне" (довольно странное кино, сочетающее в себе очень реалистичную жуть и чистую ржаку) герой после того, как его потрепала зверюга (сцены нападения лучше я не видела вотваще!), оказывается в больнице, и там, ессно, знакомится с симпатичной медсестрой. Николсон (какая разница, как зовут его героя, Николсон всегда остаётся Николсоном) в "Волке" - похожая ситуация. "Волк" это вообще интересное кино в том плане, что за всем происходящим в нём даже в момент голливудской драки в финале чувствуется мощный фундамент. Как раз эта самая мифология, а не штамп. Например, такая интересная вещь, как тема веры.

Герой Николсона начинает читать без очков, слышать с потрясающей чуткостью, ощущать запахи на расстонии и пр. (и, несмотря на то, что его это пугает, не отказывает в себе удовольствии поиздеваться над сослуживцами: "Не пей текилу с утра! ...и не ври, что ты её в кофе добавлял"). Окончательно очумев, он отыскивает исследователя всяких легенд об одержимости и приходит к нему со своей историей. Тот - восхитительный колоритный старик, - много чего ему говорит, но в том числе: найдите шамана, он Вам объяснит правила (я всего лишь собиратель легенд, а тут нужен спец!). Ну и вручает ему медальончик, призванный сдерживать внутреннего волка. Ессно, Николсон, вместо того, чтобы надеть медальон, вешает его на зеркало, а уж когда начинается треш, тогда и подарком пользуется, и наручниками себя к батарее приковывает. Современному человеку ведь трудно поверить во весь этот винегрет суеверий.

Каждый раз герой "сперва не верит". Очень интересная, на самом деле, тема - взрыв всех жизненных устоев, пусть и под влиянием откровенной фантастики. Это очень хорошо выведено у Кинга у "Салемс Лоте", - там у него вампиры, а где вампиры, там и католический священник, и тема: "Значит, им дьявол есть, значит.. значит, и Бог есть?". Кинговский отец Каллахэн не проходит испытание такой вот реальной верой, начинает двурушничать в ходе переговоров с местным Дракулой, - и погибает, потому что только вера может спасти человека, а веры-то как раз ему не хватило. Другому персонажу, маленькому мальчику, ещё как хватило, потому что его вера не рассуждающая - он знает, что от вампиров помогают распятия, вот и всё.

Конечно, тема внезапного явления Церкви заложена ещё Брэмом "Полоумным Ирландцем" Стокером, который уже в силу своей национальной принадлежности не мог её обойти, ну и, он как бульварный писатель знал, что нет ничего более эффектного и мистического, чем католицизм. И его Ван Хельсинг приносит с собой гостию для борьбы с вампиркой Люси (в нашем переводе, естественно, вечный ляп с "облаткой"). Здесь происходит вторжение древних сил в мир, уютно и упорядоченно обустроенный наукой - сперва сил зла, а потом и (что делать) сил добра. Когда становится ясно, что никакая наук против настоящего зла не поможет.

Современное искусство не может доверять науке так, как стокеровский доктор Сьюард. Нынешнюю ситуацию вообще можно было бы назвать кризисом даже не веры а доверия. Отсюда попытки за что-то уцепиться - и ладно бы если за мистику, но - и за волчью силу (а, может, если ты оборотень - это только круче?), и просто за лом. В сцене одного из "оборотнических" фильмов происходит показательный диалог: "Помолимся!" - "Нет, давайте бить его!". В этом плане тема оборотня более боевая, связанная с охотой, с вооружённым конфликтом, чем тема вампиризма (хотя фильмы про вампиров тоже бывают разные). Если хотите, более языческая. И "Волк" заканчивается схваткой двух зверей - "нашего" и "не-нашего". Примета времени!

И распятия-то используются для того, чтобы двинуть кого-нибудь (кстати, вспомним показательную сцену в "Сонной лощине", когда старейшины города начинают убивать друг друга в церкви). Использование религиозной атрибутики приравнивается к магии. Если не помогает бить - окропим святой водой, пусть покорчится. Всё очень утилитарно. Даже у мистика Стокера заложена эта утилитарность: а теперь обложим кусочками гостии дверь в гробницу Люси, и всё будет о'кэй.

На оборотнях это видно ещё лучше, чем на вампирах, потому что ликантропия - это вообще нечто более "физическое", земное. И сексуальность у них - простая и грубая, и бороться с ними надо - с помощью ружей. И, как ни странно, это не так уж страшно. Нас уже приучили, что мы произошли от животных. Клыки и шерсть - всё это объяснимо. А вот вампиризм сам по себе более жуток - так сказать, в потенциале. Для начала, вампиры - это вообще-то мертвецы, хотя все об этом давно забыли. Оборотень-то от полнолуния до полнолуния - всё-таки наш брат человек . И даже если это зверь - он живой.

В этом плане разрывом шаблона является герой Хопкинса из "Человека-волка", потому что обычно бесстрастное, эмоционально холодное - по сути, мёртвое - это вампир. С оборотнем трагедия всегда в том, что он не хочет убивать - но не может себя контролировать, он неминуемо находит женщину, влюбляется в неё - и несёт ей опасность. А тут мы имеем нечто покруче пресловутого Ганнибала Лектера! Это беспросветный эгоист, смачно жрущий яблоки и при этом - вот он подносит свечку к лицу и говорит сыну: "Видишь, какие у меня глаза? Я мёртвый". Он мёртвый, да, но он живее всех живых, которые его окружают. Этот актёр умеет передавать нечто нечеловеческое. Я его омерзительного героя обожаю за то, что его не за что обожать, его не за что жалеть. Он и сам совершенно не чувствует себя несчастным. Уже 25 лет оборотень - и хочет жить ещё как можно дольше в таком состоянии, потому что жизнь хороша, чёрт побери!

Как говорит один вампир из песни: "Извини, я просто хотел вечно быть молодым". После толпы несчастненьких ликантропов можно увидеть наконец-то вот такую бестрепетную скотину. Кредо сэра Тальбота: выживает сильненейший, выживает тот, кто сильнее хочет жить. А если тебе совестно - то и сдохни тогда.

Вообще в фильмах об оборотнях ставится ещё один, не менее важный для современности вопрос: вопрос полноты жизни, вопрос силы желаний. Оборотень всегда жаждет - мяса ли, крови ли, или тела белого, не суть важно. А уж когда это пожилой дяденька вроде Николсона, который вдруг снова начинает молодеть, - да кто ж откажется от возвращения юных сил?! Вампир - это, как правило, консервы. А оборотень - это прилив живой крови.

А в нашей гедонистической культуре самое главное - наличие молодости, сил, желаний и возможности их удовлетворять. Но мало кого волнует вопрос цены этих желаний (разве что героя Бенисио дель Торо в "Человеке-волке" - когда у тебя такой папаша, как Хопкинс, поневоле задумаешься!). Ещё одна примета времени... кто задумался - неизбежно гибнет в конце. Ну, а кто не задумался - навек исчезает в лесу. Тоже незавидная участь...