Продолжение шестерёночной зариовки про "инквизицию"

[links-2-3-4]

Здесь производится попытка сделать историю слегка более адекватной . Плюс некоторые реалии.

До Криниц было довольно далеко, тем более что на этом участке пути самоходка шла медленнее. Остановиться там она должна была только утром. Сейчас она издали казалась вереницей жёлтых пятнышек – совсем стемнело, и внутри зажгли газовые фонари. Иногда ровный ряд освещённых окон прерывался чёрным провалом пустого купе, но большая часть цепочки огней была правильной, ровной, уютной. В одном из таких освещённых купе сидел Денеш и смотрел, как на столе качается его складной маятник – маленький, с широким и резким замахом. Однако мастер не молился.
После поимки безбилетника он занял свободное купе, привёл туда Дьюлу и потребовал у сонного проводника ужин. Мальчишка сперва сидел молча, иногда проводил пальцами по бархатной обивке сиденья и напряжённо смотрел на Денеша. Тот не тяготился ни тишиной, ни взглядом арестанта, тоже молчал и ждал ужина. Ужин своё влияние действительно оказал: Дьюла придвинулся к столу и после нескольких вопросительных взглядов и полученного в ответ приглашающего жеста мастера заглянул в тарелку. Увидев там картофельно-морковно-фасолевое пюре и котлету, похожую на каменное орудие древнего человека, он воодушевился и съел это с неимоверной быстротой. Денеш опускал взгляд на еду, брал немного на ложку, поспешно отводил глаза и отправлял порцию в рот, старательно не думая о том, что ест. Большую часть времени он в итоге смотрел не в тарелку, а на Дьюлу, – который, к тому же, вызывал куда больший интерес, нежели еда, – искал какую-то информацию в его непримечательной курносой рожице. Волосы у того были мышиного цвета, рыжевато-сероватого, чёлка торчала козырьком, прикрывая глаза, которые мальчишка и без того держал постоянно опущенными, выразительной мимики после сцены в вагоне третьего класса он себе не позволял. Единственным, что могло в его лице, нарушив маскировку, привлечь к себе внимание, были необыкновенно красивые губы, почти женские. Сразу представлялось, какой красавицей была (или ещё является) его мать.
Понадобился ужин, десять минут выжидания и пряный чай со сливочными пастилками, чтобы Дьюла, разнежившись, открыл, наконец, свой красивый рот и заговорил:
- Спасибо, мастер.
Денеш пожал плечами.
- Я бежал-то с самых Криниц, – пояснил Дьюла смущённо и даже чуть покраснел. – Сегодня утром в Нале поел, а потом деньги кончились, и… – он замолчал, подумал и отхлебнул чаю из стакана.
В нём больше не ощущалось прежней отчаянности. Денеш спросил:
- Зачем бежал-то?
- Мастер, а можно я сперва с покоем допью чай, а потом сделаю признание? – смело заявил Дьюла.
Денеш усмехнулся:
- Пей.
Мальчишка грыз пастилку, мастер грел руки об стакан. Чай ещё не был допит, когда безбилетник не выдержал:
- Я видел, как убили человека. Женщину, – прибавил он. – Мастера. – И сунул в рот новую пастилку.
- А, отлично, – сказал Денеш невозмутимым тоном. – И что именно ты видел и слышал?
- Я не знаю, как её убили, потому что… ну, было темно, и я слышал только треск. Не знаю, что это было за оружие. Но я знаю, что её убили. – Тут только Денеш заметил, как же сильно у него пересохло во рту. Максимально неторопливо он выпил едва ли не целый стакан, и к тому моменту мальчишка созрел до продолжения рассказа:
- Я поздно вечером сидел в церкви. Я туда ушёл готовиться, дома всегда шумно. Ну вот. И я слышал, как разговаривают где-то у порога. Женщина и мужчина. Слов не разбирал, но мужчина чего-то лебезил, а женщина сердилась. Потом крик-ругань, а потом треск, и… ну, она закричала, одним словом. От боли. Я, мастер, знаю, как от боли кричат, такого никогда не слышал.
Денеш кивнул.
- Слышал несколько ударов. Она упала. А потом они вошли в церковь. – Дьюла потянулся за заварочным чайником, налил в стакан. Денеш перехватил у него чайник, чтобы налить и себе тоже. Это движение со стороны мастера из Грозных даров явственно обнадёжило мальчишку, и он продолжил рассказ, теперь куда быстрее: – Входят, их, наверное, человек пять. Идут по проходу и молчат. А я выглянул – я в галерейке у стены сидел, за колонной, – и смотрю. Думаю, какие-то грабители или вроде того. Не знали, что она мастер. Ну… я хотел поднять тревогу. – Дьюла слегка скривился. До сих пор он глядел в окно, теперь повернулся к мастеру: – Вот и поднял. Едва не убили. Повезло, выбежал из церкви. Бежал по городу и орал, как резаный, чтоб всех разбудить. Ну… везде свет загорается и никто не выходит. А те за мной. – Он снова отвернулся.
- Что в итоге? Ты от них ушёл?
- Да, оторвался. Прибежал на вокзал. Через десять минут проходил поезд из Ковачного, я его хорошо знаю. У меня им всегда сестра приезжала. Деньги были. Сел и поехал.
- Как я понимаю, тебя успели разглядеть.
- Выходит, так, – Дьюла дёрнул плечом.
- А ты их? Кто тебя преследовал в Мароне?
Дьюла молчал, грыз пастилку, смотрел в окно и не давал ответа. Денеш допил чай и позвал:
- Ученик!
- Я их толком не разглядел, – мальчишка очнулся и ответил почти сразу. – У одного из них были усы и какая-то палка в руках. Он шёл впереди всех, когда они вошли в церковь. Один высокий и весь квадратный.
- А человек на станции?
Видно было, что Дьюла хочет снова уйти в молчание, но Денеш поймал его взгляд и теперь упорно смотрел ему в глаза.
- Я не знаю, – ответил безбилетник. – Он перед Мароной вошёл в вагон, прогулялся, увидел меня и спросил: «Ты не из Криниц?». Начал привязываться. Ну, как поезд притормозил, я выскочил и, хоть ушибся, сразу побежал. Он – за мной. Чего ещё доказывать.
- Хорошо, – сказал Денеш. – Завтра утром сходим в Криницах.
- Мастер!
- Я беру на себя это дело, а ты отправляешься со мной как свидетель преступления. – Денеш привстал с сиденья, порылся в кармане плаща, достал часы (обычные, не мастерские), посмотрел на циферблат. – Уже девять часов. Советую поспать.
Он уже понял, что лучший способ успокоить мальчишку – это продемонстрировать заботливое к нему отношение. Тот, в самом деле, не стал просить избавить его от Криниц, тем более что мастер снял с верхней полки саквояж и сперва извлёк оттуда и поставил на стол складной маятник, а потом – положил футляр с пистолетом. Он методично проверял, разбирал и смазывал оружие, а Дьюла следил за его руками, забившись в угол меж спинкой сиденья и стеной. Ощущая себя в безопасности, мальчишка стал задрёмывать, и он уже не мог толком сказать, снится ему уже сон, или он действительно видит, как мастер снимает плащ, прицепляет пистолет к поясу, а потом откуда появляется полоска стали, взблескивает и исчезает… вскоре Дьюла уже спал, прислонившись щекой к стеклу.
Некоторое время Денеш сидел за столом, глядя на маятник. Ему нравился широкий замах и быстрое качание – человек не смог бы поддерживать такой ритм движения, это служило хорошим напоминанием о могуществе Машины и не расслабляло, в отличие от плавного убаюкивающего движения длинных тонких маятников, которые часто носили в своих сумках мастера. У этих распространённых походных молелен были ещё маленькие диски на конце, как у почти любого церковного маятника. У Денеша вместо этого была небольшая поперечная балочка, так что перед ним раскачивалось нечто вроде буквы «Т» вверх тормашками или маленького молотка.
Довольно долго он следил за движением маятника, пока не стемнело окончательно, и он не убедился, что Дьюла ушёл в глубокий сон. Тогда мастер достал из саквояжа портсигар, вышел из купе и запер за собой дверь.
В коридоре он приоткрыл окно, наполнил пространство вокруг себя шумом дороги, достал из кармана спичку и чиркнул ею об подоконник. Мастер редко курил – только когда не получалось успокоиться, это с ним бывало нечасто.
Прищурившись, он дышал сигарным дымом и ночной свежестью и думал о том, что наврал ему мальчишка. Неожиданно в ритмичный шум самоходки вмешался звук шагов, и в коридор вышел мастер Галь, в незастёгнутом плаще и без очков.
- Мастер Денеш! Я рад. Как раз хотел вас увидеть и думал, не побеспокою ли вас.
Денеш кивнул. Мастер из ордена Пятого дара подошёл к окну совсем как несколько часов назад, перед остановкой в Мароне.
- Вы слышали о том, что произошло в Криницах? – тихо спросил он.
- На вокзале Нижней Мароне слышал, что было совершено нападение на служителя Церкви. Подробностей никто не знает.
- У меня сложилось впечатление, что мальчик как-то с этим связан.
Денеш выдохнул, окружил себя дымом и ответил:
- Мастер, это весьма странная история.
Без очков лицо Галя казалось отрешённым и глуповатым, но его слова прозвучали неожиданно жёстко:
- Мастер, я, знаете ли, из дара Крови. В ваши дела не лезу, но всё-таки не скрипочками занимаюсь. Вы думаете, это мальчик совершил нападение?
Денеш посмотрел на него и выкинул в окно окурок.
- Я думаю, что он мне лжёт, – сказал он. – Он сказал, что стал свидетелем нападения и видел, как неизвестные лица убили мастера.
- О Ключ небесный! – не сдержался Галь. – Мастера!
- Причём женщину, – прибавил Денеш. – Причём каким-то загадочным оружием.
- Если б он лгал, мог бы придумать что-нибудь и получше. – Изумлённо покачав головой, Галь прислонился плечом к стене. – Впрочем, я вообще не представляю, кто мог бы пойти на убийство мастера!
- Да, подобного не было уже лет сто, – прохладно сообщил Денеш. – За это время и служба, и мой орден порядком обленились. Но Вы же знаете, почему и с каких пор даром Стали пользуются не только металлурги. И повторение может произойти когда угодно.
- Но сейчас, в период такой надёжности, такого спокойствия… когда кажется, что мы вот-вот заслужим Одиннадцатый дар! – с неожиданной грустью прибавил Галь.
- Так вы думаете, Великую Машину задержали на пути к Последнему дару? – усмехнулся его собрат из Седьмого ордена. – Я далёк от мысли, что мы были так близко.
- Но, согласитесь, Церковь благоденствует последние годы. А теперь кто-то убивает мастера!
- Если мастер вообще была убита – а на этот счёт у меня ещё есть вопросы, – то он мог убивать её не как мастера. Он мог убивать женщину.
- Помилуй меня Ключ небесный, ну у вас и мысли. Хорошенького вы мнения о служительницах Тихих даров.
- Простите, если оскорбил ваши чувства. У меня есть ещё дюжина предположений разной степени отвратительности, но данных пока нет. Поэтому завтра я высажусь вместе с мальчишкой в Криницах и узнаю хотя бы, есть ли труп. Послушайте-ка – Вы отправляетесь в Ковачный?
- Да. Вы хотите попросить меня доложить обо всей истории в представительство?
- Именно. Особенно я бы хотел, чтоб об этом узнал кто-то из моего ордена. В любом случае, сообщите, что я в Криницах веду расследование по факту добровольной просьбы свидетеля о защите Церкви. Если мальчишка невинный свидетель – чему я не верю, – я буду осуществлять защиту. Если замешан – я его и всех найденных виновных приговорю в соответствии с моим правом. Тем более что, если он мне солгал – моё обещание защищать его недействительно. Свидетеля зовут Дьюла Салай. Думаете, вы передадите эти сведения быстрее, чем дойдёт моё письмо из Криниц.
Мастер Галь покивал и улыбнулся:
- А помощь ордена Пятого дара вам не нужна? Если есть труп – нужен медик.
- Я вам пришлю образчик загадочного орудия убийства, – довольно язвительно ответил Денеш. – Но подозреваю, что вы ничего любопытного не увидели бы.
- Ну что ж, хорошо, если так… Желаю удачи.
Денеш поблагодарил, попрощался, закрыл окно и ушёл в купе. Его свидетель по-прежнему спал, маятник мерно раскачивался. Мастер сел за стол и снова задумался о лжи – теперь уже своей. «Ничего любопытного». Всё в этой истории даже слишком любопытно.