Я только подохренел слегка, а так я совершенно спокоен (с)
читать дальшеГенрих Крамер, инквизитор, охотник на ведьм и главный теоретик преследования колдуний, известен также под латинизированной фамилией Инсисторис – что переводится на русский с латыни точно так же, как и «Крамер» с немецкого – «лавочник, розничный торговец» (только «Инсисторис» для важности и высоконаучности звучания поставлен в родительный падеж).
Он родился около 1430-го года в Селестате, Эльзас, и в юные года поступил в орден монахов-доминиканцев. Ещё будучи молодым человеком, он сделался приором в своём родном городе; следующее повышение заставило себя довольно долго ждать – где-то до 1474-го года (то есть когда ему было около 40-ка) Крамер был назначен инквизитором и проводил расследования в Тироле, Зальцбурге, Богемии и Моравии, был некоторое время правой рукой архиепископа Зальцбургского – после того, как Рим заметил его рвение, неутомимость и красноречие. Особенно запоминающейся была инквизиторская деятельность Крамера в Тироле. Там он только начинал свою карьеру инквизитора, но уже тогда сосредоточился исключительно на делах о ведовстве.
Тут надо заметить, что инквизиция занималась почти исключительно еретиками, а отношение к ведовству до XIV века оставалось прохладным; канон «Епископы» (IV век) гласит, что шабаши и «ночные пляски с богиней Дианой» не более чем фантомы, и такое отношение к вере в ведьм сохранялось среди клира весьма долго. Первый «ведовской» процесс, как считают, прошёл в 1400 году. Но и во времена Крамера отношение люда к преследованию колдуний было не то чтобы приязненным, и тому свидетельством сама его, Крамера, деятельность – в своём главном труде он часто жалуется на мирян и клириков, не понимающих всей опасности и чинивших ему, инквизитору, препятствия. Охота тогда ещё не была развязана, а волна массового безумия ещё только подготавливалась. Несколько раз Инсисториса чуть ли не взашей гнали из города, придравшись к туманности данных ему полномочий.
Итак, постоянно терпевший неудачи Крамер в Тироле пошёл на откровенный подлог – стремясь обвинить схваченных им женщин во что бы то ни стало, он «…уговорил одну распутницу спрятаться в печи, притворившись, что там поселился дьявол», и её голос «обвинил многих людей, которых Крамер жестоко пытал». Этой историей дело не ограничилось: в Инсбруке попытка сжечь осуждённых Инсисторисом ведьм вызвала народное возмущение, причём таких масштабов, что вмешался сам епископ Бриксенский. Он спас Крамера от расправы, остановил казнь и изгнал следователя из своей вотчины.
Стариком Крамер тогда не был – в то время ему исполнилось примерно 55 лет, возраст, для той эпохи не являющийся чем-то необычным. Однако епископ позднее вспоминал: «Он мне казался впадавшим в чрезмерное детство от большой старости»…
К тому времени Крамер сжёг уже 48 ведьм, и в своей книге он часто ссылается на «житейский опыт» и «опыт расследований». О случившемся в Инсбруке он сообщает отрывистыми предложениями: «Мне не представляется возможным перечислить все случаи, которые были разобраны в Инсбруке. На это ушла бы целая книга. Скольким слепым, хромым и пораженным сухоткой было объявлено ведьмами наперед, что они заболеют. Сколько смертей было ими предсказано. Та страна переполнена вассалами и военными, а праздность начало всех пороков. Эти военные соблазняют одних женщин и женятся на других. Отринутая любовь стремится к мести».
Поняв, что противодействие властей и горожан не даст ему заниматься любимым делом, он пишет свою знаменитую книгу, ставшую бестселлером и вошедшую в историю, считающуюся руководством для инквизиторов и запрещенную католической церковью – «Malleus Maleficarum», она же «Hexenhammer», она же «Молот ведьм». Именно эта книга, популярная среди как католиков, так и протестантов, стала руководством по суду над ведьмой-«вредительницей» (именно так) – причём для светских судов, а не церковных. Из неё же можно узнать что-то существенное о личности Крамера и его идеях.
Тут нужно сделать небольшое отступление: соавтором Крамера традиционно считается Якоб Шпренгер, также монах-доминиканец и инквизитор. Однако современные исследования доказывают, что Шпренгер не имел к «Молоту ведьм» никакого отношения и был приписан в качестве соавтора исключительно для солидности – так как он обладал учёной степенью. Правда, предположительно ему «отдают» предисловие к трактату – «Апологию».
Итак, что представляло собой детище Крамера?
«Ее жалкий стиль своим однообразием напоминающий бесцельную, сбивающую с толку бесконечную ходьбу с места на место, представляет собой блуждание мысли, неспособной к концентрации и готовой следовать за любой навязчивой идеей» – пишет один исследователь об этой книге. Это, пожалуй, чересчур сильно сказано, но логика автора в самом деле хромает, а наличие у него навязчивых идей бросается в глаза. «Молот» считается самой «антиженской» книгой на свете, и это не считая мелочей вроде навязчивых повторяющихся упоминаний о способности ведьм лишать мужчин способности к соитию, «насылать» импотенцию и бесплодие и даже напрочь отнимать половые органы. Если говорить о ненависти автора к женщинам, то в своём главном труде он, сделав пару символических реверансов в сторону Девы Марии, Юдифи и других святых праведниц и героинь, даёт волю своим чувствам, тем более что антифеминизм стал почти обычаем для связанных целибатом клириков.
«Всё совершается у них из ненасытности к плотским наслаждениям. Притчи Соломона говорят (предпосл. гл.): "Троякое ненасытимо..." и т. д., а четвертое - это то, что никогда не говорит: "Довольно", и именно – отверстие влагалища».
«Ведь женщина более алчет плотских наслаждений, чем мужчина, что видно из всей той плотской скверны, которой женщины предаются. Уже при сотворении первой женщины эти ее недостатки были указаны тем, что она была взята из кривого ребра, а именно – из грудного ребра, которое как бы отклоняется от мужчины. Из этого недостатка вытекает и то, что женщина всегда обманывает, так как она лишь несовершенное животное».
«По примеру первой женщины видно, что жёны маловерны. Ведь на вопрос змеи, почему Адам и Ева не вкушают от плодов всех деревьев рая, Ева ответила: "Мы едим плоды от всех деревьев, кроме" и т. д. "чтобы мы, что может случиться, не умерли". Этим она показала, что у нее не было веры в слова Бога. Это явствует и из этимологии слова "Femina" (женщина), происходящего от "Fe" (Fides - вера) и "minus" (менее). Таким образом слов "Femina" значит имеющая меньше веры. Ведь у ней всегда меньше веры».
«Итак, женщина скверна по своей природе, так как она скорее сомневается и скорее отрицает веру, а это образует основу для занятий чародейством. Что касается другой силы души - воли, то скажем о женщине следующее: когда она ненавидит того, кого перед тем любила, то она бесится от гнева и нетерпимости».Заметим: фраза о гневе и нетерпимости невольно напоминает отношение самого Крамера к ведьмам.
«Её вид красив, прикосновение противно, сношение с ней приносит смерть».
«Ее другое свойство – это голос. По природе женщина лжива. Она лжива и в разговоре. Она жалит и ласкает в одно и то же время. Поэтому ее голос сравнивается с голосом сирен, привлекающих путников своими сладкими мелодиями и затем убивающих их. Они убивают, т.к. опустошают денежные мешки, крадут силу и заставляют презирать Всевышнего».
«…первое греховное падение человека, приведшее его под ярмо чёрта, произошло из-за полового акта».
«Их взгляд ядовит и несет порчу. Главным образом он вредит детям, обладающим нежным телосложением и впечатлительностью».
Список подобных высказываний можно продолжать и продолжать. Например, Крамер замечает не без юмора (и не без правдивости): «Не найдется ни одного мужчины, который так старался бы угодить Господу, как старается женщина – будь она не совсем уродом – понравиться мужчине». И, наконец, «припечатывает»: «Свойство женщин – это плакать, ткать и обманывать». При таком отношении неудивительно, что Крамер едва ли не в каждой женщине, девушке или девочке видит ведьму, будущую ведьму, или, по крайней мере, опасную соблазнительницу. Да, девочки тоже на подозрении: «Опыт показывает, что дочери ведьм известны усердным подражанием своим матерям. Как можно иначе объяснить то явление, что девочки от восьми до десяти лет успешно вызывают бурю и градобитие?». Все возможные возражения отметаются Крамером сразу: «Это, конечно, неверно», «Это утверждение неверно, так как неверно первое утверждение". Вообще все беды людей (мужчин) происходят от женщин, а все грехи – от похоти, от плотского соблазна. «Пока достаточно указать на уже упомянутое основание о центре силы демонов в чреслах людей. Ведь среди всех видов борьбы борьба со своей похотью тяжелее всех. С ней вечно кипит борьба, и победа редка» – с горечью замечает Крамер.
«Среди скверных женщин господствуют три главных порока, а именно: неверие, честолюбие и алчность к плотским наслаждениям. Эти-то женщины и предаются чародеяниям. Последний из указанных пороков особенно распространен среди подобных женщин. Их колдовство имеет семь видов, как говорится в булле "Summis desiderantes", и касается поражения чарами способности любовного соития и зачатия во чреве матери. Вот эти виды: 1) они воспламеняют сердца людей к чрезвычайно сильной любви; 2) они препятствуют способности к деторождению; 3) они удаляют органы, необходимые для этого акта; 4) с помощью волшебства они превращают людей в подобия животных; 5) они делают женщин бесплодными; 6) они производят преждевременные роды; 7) они посвящают детей демонам, не говоря уже о других многочисленных порчах…» Надо заметить, что Крамер в своём трактате рассматривает почти исключительно именно эти виды чародейств.
В духе авторов современных научно-популярных книжек об «очевидном и невероятном», он грозно восклицает: «Колдовство – не только игра воображения. Оно действительность, и оно совершается бесчисленное количество раз». Понятно, что у его жертв, если только они попадали ему в руки, мало было шансов спастись – разве только вмешательство властей или народное возмущение могло остановить следователя и судью в одном лице, уже заранее вынесшего обвинительный приговор. Надо заметить, что людей, утверждающих, что они могут вызывать дождь и летать на метле, в то время было немало – зачастую форменных сумасшедших.
В своём труде он порой вспоминает казнённых им «ведьм», и я приведу цитаты как можно более полные:
«Две женщины были приговорены к наказанию. Имя одной из осужденных было Агнесса, а другой - Анна. Они были родом из Миндельгейма. Когда они были схвачены, их посадили в одиночные камеры. На следующее утро Агнесса была пытаема, но не сильно… Не подлежит сомнению, что она обладала колдовским даром выдерживать пытки. Ведь она не с женским, а с чисто мужским терпением утверждала в начале пыток, что ни в чем не виновата. Наконец, она призналась… Удивительно, что вторая ведьма, подвергнутая слабым пыткам на следующий день и поднятая на дыбу на палец высотой от земли, тотчас же созналась, когда была освобождена от пут, и дала тождественные показания, как и Агнесса. На третий день они обе были сожжены. Агнесса очень сокрушалась и предавалась на милость Творцу. Она говорила, что охотно умирает, чтобы избежать оскорблений со стороны демона. Она держала крест в руках и целовала его. Анна же отстранила от себя распятие. У этой последней было знакомство с инкубом в продолжение 20 лет. Она совершила больше околдований, чем Агнесса, и много вреда причинила людям, домашнему скоту и полевым злакам».
«Мы знаем одну старуху, которая наводила последовательно подобное любовное исступление на трех аббатов одного монастыря, о чем свидетельствуют все монахи этого монастыря. Она не только навела на них эти чары, но и убила их. Четвертого она свела с ума, в чем она и призналась, причем объявила: "Я это действительно совершила и буду так поступать и впредь. Они будут продолжать любить меня, ибо они много съели моих испражнений". И, протянув руку, показала при этом количество. Я признаюсь, что у нас не хватило власти наказать ее. Поэтому она всё еще жива».
«Опыт часто нас учил, и из признания всех тех, которых мы сжигали, ясно было, что они не добровольно совершали колдовские поступки; в этом они признавались не в надежде освобождения, так как истина обнаруживалась, благодаря ударам и побоям, полученным ими от демонов, когда они не слушались их указаний; очень часто лица их можно было видеть опухшими и синеватыми. Наша практика также установила ту истину, что после того, как под пыткой они сознавались в преступлениях, они всегда стремились покончить свою жизнь самоубийством».
«Бывают и такие ведьмы, которые могут одним взглядом околдовать судью».
Напоследок хотелось бы обратить внимание ещё на один момент: Крамер явно ревнует женскую половину человечества к Господу Богу: «…что женщины, с которыми это происходит, в большинстве случаев суеверны и совращались уже демонами до того много раз. Так же как ревнивый муж не может терпеть даже признаков прелюбодеяния, так и Христос, искупивший таких суеверных женщин Своей драгоценной кровью и обручившийся с ними через веру, не может терпеть даже признаков их прелюбодеяний с демоном, с противником спасения».
Мол, Бог мог бы и поберечь Свою кровь и не тратить её на каких-то женщин – на долю людей досталось бы больше…
Крамер отдал свою книгу на рассмотрение Кёльнского университета, обладавшего исключительным правом цензуры богословских произведений. Результат был неутешителен: книгу одобрили – предположительно после нажима Шпренгера, который занимал должность в университете и был профессором, – однако одобрение это было весьма расплывчатым и говорило, по сути, только то, что «Молот ведьм» вроде бы не противоречит учению церкви, да и то было подписано всего четырьмя профессорами. Есть вполне обоснованное мнение, что университет книгу вовсе не одобрил, и тогда Крамер состряпал подделку – что, как нам уже известно из истории в Тироле, было вполне в его духе.
Другой университет отринул «Молот» за неэтичность и несправедливость, и также за неортодоксальное толкование Писания. В конце концов, трактат попал в «Индекс запрещённых книг», хотя и ходил «в самиздате», а сам автор попал под суд инквизиции.
Крамера вполне могли бы сжечь за превышение власти – такие прецеденты были. Но он остался жив, а в 1500-м году даже участвовал в процессах над вальденцами и пикардами (еретиками), но, насколько известно, ведьм ему больше жечь не пришлось. Зато возросла его литературная активность – он пишет «Некоторые рассуждения и различные проповеди на тему Святейшего Таинства Евхаристии», «Брошюру, опровергающую заблуждения господина Антонио делли Роселли», «Способы обороны Святой Римской Церкви от пикардов и вальденцев», читает в Венеции лекции.
В 1505 году Крамер умер в Богемии. «Молот ведьм» надолго пережил его, и мания преследования, мучившая автора этой книги, распространилась на пол-Европы: трактат пришёлся очень кстати, и это более или менее случайное явление, небольшой и некрасивый эпизод в истории инквизиции – стал первой ласточкой или, если хотите, стартовым выстрелом, с которого и начинается счёт лет массового безумия, длившегося с перерывами и гуляющего по разным краям до начала, а кое-где и до середины XVIII века – всё Высокое Возрождение и часть Нового времени.
Он родился около 1430-го года в Селестате, Эльзас, и в юные года поступил в орден монахов-доминиканцев. Ещё будучи молодым человеком, он сделался приором в своём родном городе; следующее повышение заставило себя довольно долго ждать – где-то до 1474-го года (то есть когда ему было около 40-ка) Крамер был назначен инквизитором и проводил расследования в Тироле, Зальцбурге, Богемии и Моравии, был некоторое время правой рукой архиепископа Зальцбургского – после того, как Рим заметил его рвение, неутомимость и красноречие. Особенно запоминающейся была инквизиторская деятельность Крамера в Тироле. Там он только начинал свою карьеру инквизитора, но уже тогда сосредоточился исключительно на делах о ведовстве.
Тут надо заметить, что инквизиция занималась почти исключительно еретиками, а отношение к ведовству до XIV века оставалось прохладным; канон «Епископы» (IV век) гласит, что шабаши и «ночные пляски с богиней Дианой» не более чем фантомы, и такое отношение к вере в ведьм сохранялось среди клира весьма долго. Первый «ведовской» процесс, как считают, прошёл в 1400 году. Но и во времена Крамера отношение люда к преследованию колдуний было не то чтобы приязненным, и тому свидетельством сама его, Крамера, деятельность – в своём главном труде он часто жалуется на мирян и клириков, не понимающих всей опасности и чинивших ему, инквизитору, препятствия. Охота тогда ещё не была развязана, а волна массового безумия ещё только подготавливалась. Несколько раз Инсисториса чуть ли не взашей гнали из города, придравшись к туманности данных ему полномочий.
Итак, постоянно терпевший неудачи Крамер в Тироле пошёл на откровенный подлог – стремясь обвинить схваченных им женщин во что бы то ни стало, он «…уговорил одну распутницу спрятаться в печи, притворившись, что там поселился дьявол», и её голос «обвинил многих людей, которых Крамер жестоко пытал». Этой историей дело не ограничилось: в Инсбруке попытка сжечь осуждённых Инсисторисом ведьм вызвала народное возмущение, причём таких масштабов, что вмешался сам епископ Бриксенский. Он спас Крамера от расправы, остановил казнь и изгнал следователя из своей вотчины.
Стариком Крамер тогда не был – в то время ему исполнилось примерно 55 лет, возраст, для той эпохи не являющийся чем-то необычным. Однако епископ позднее вспоминал: «Он мне казался впадавшим в чрезмерное детство от большой старости»…
К тому времени Крамер сжёг уже 48 ведьм, и в своей книге он часто ссылается на «житейский опыт» и «опыт расследований». О случившемся в Инсбруке он сообщает отрывистыми предложениями: «Мне не представляется возможным перечислить все случаи, которые были разобраны в Инсбруке. На это ушла бы целая книга. Скольким слепым, хромым и пораженным сухоткой было объявлено ведьмами наперед, что они заболеют. Сколько смертей было ими предсказано. Та страна переполнена вассалами и военными, а праздность начало всех пороков. Эти военные соблазняют одних женщин и женятся на других. Отринутая любовь стремится к мести».
Поняв, что противодействие властей и горожан не даст ему заниматься любимым делом, он пишет свою знаменитую книгу, ставшую бестселлером и вошедшую в историю, считающуюся руководством для инквизиторов и запрещенную католической церковью – «Malleus Maleficarum», она же «Hexenhammer», она же «Молот ведьм». Именно эта книга, популярная среди как католиков, так и протестантов, стала руководством по суду над ведьмой-«вредительницей» (именно так) – причём для светских судов, а не церковных. Из неё же можно узнать что-то существенное о личности Крамера и его идеях.
Тут нужно сделать небольшое отступление: соавтором Крамера традиционно считается Якоб Шпренгер, также монах-доминиканец и инквизитор. Однако современные исследования доказывают, что Шпренгер не имел к «Молоту ведьм» никакого отношения и был приписан в качестве соавтора исключительно для солидности – так как он обладал учёной степенью. Правда, предположительно ему «отдают» предисловие к трактату – «Апологию».
Итак, что представляло собой детище Крамера?
«Ее жалкий стиль своим однообразием напоминающий бесцельную, сбивающую с толку бесконечную ходьбу с места на место, представляет собой блуждание мысли, неспособной к концентрации и готовой следовать за любой навязчивой идеей» – пишет один исследователь об этой книге. Это, пожалуй, чересчур сильно сказано, но логика автора в самом деле хромает, а наличие у него навязчивых идей бросается в глаза. «Молот» считается самой «антиженской» книгой на свете, и это не считая мелочей вроде навязчивых повторяющихся упоминаний о способности ведьм лишать мужчин способности к соитию, «насылать» импотенцию и бесплодие и даже напрочь отнимать половые органы. Если говорить о ненависти автора к женщинам, то в своём главном труде он, сделав пару символических реверансов в сторону Девы Марии, Юдифи и других святых праведниц и героинь, даёт волю своим чувствам, тем более что антифеминизм стал почти обычаем для связанных целибатом клириков.
«Всё совершается у них из ненасытности к плотским наслаждениям. Притчи Соломона говорят (предпосл. гл.): "Троякое ненасытимо..." и т. д., а четвертое - это то, что никогда не говорит: "Довольно", и именно – отверстие влагалища».
«Ведь женщина более алчет плотских наслаждений, чем мужчина, что видно из всей той плотской скверны, которой женщины предаются. Уже при сотворении первой женщины эти ее недостатки были указаны тем, что она была взята из кривого ребра, а именно – из грудного ребра, которое как бы отклоняется от мужчины. Из этого недостатка вытекает и то, что женщина всегда обманывает, так как она лишь несовершенное животное».
«По примеру первой женщины видно, что жёны маловерны. Ведь на вопрос змеи, почему Адам и Ева не вкушают от плодов всех деревьев рая, Ева ответила: "Мы едим плоды от всех деревьев, кроме" и т. д. "чтобы мы, что может случиться, не умерли". Этим она показала, что у нее не было веры в слова Бога. Это явствует и из этимологии слова "Femina" (женщина), происходящего от "Fe" (Fides - вера) и "minus" (менее). Таким образом слов "Femina" значит имеющая меньше веры. Ведь у ней всегда меньше веры».
«Итак, женщина скверна по своей природе, так как она скорее сомневается и скорее отрицает веру, а это образует основу для занятий чародейством. Что касается другой силы души - воли, то скажем о женщине следующее: когда она ненавидит того, кого перед тем любила, то она бесится от гнева и нетерпимости».Заметим: фраза о гневе и нетерпимости невольно напоминает отношение самого Крамера к ведьмам.
«Её вид красив, прикосновение противно, сношение с ней приносит смерть».
«Ее другое свойство – это голос. По природе женщина лжива. Она лжива и в разговоре. Она жалит и ласкает в одно и то же время. Поэтому ее голос сравнивается с голосом сирен, привлекающих путников своими сладкими мелодиями и затем убивающих их. Они убивают, т.к. опустошают денежные мешки, крадут силу и заставляют презирать Всевышнего».
«…первое греховное падение человека, приведшее его под ярмо чёрта, произошло из-за полового акта».
«Их взгляд ядовит и несет порчу. Главным образом он вредит детям, обладающим нежным телосложением и впечатлительностью».
Список подобных высказываний можно продолжать и продолжать. Например, Крамер замечает не без юмора (и не без правдивости): «Не найдется ни одного мужчины, который так старался бы угодить Господу, как старается женщина – будь она не совсем уродом – понравиться мужчине». И, наконец, «припечатывает»: «Свойство женщин – это плакать, ткать и обманывать». При таком отношении неудивительно, что Крамер едва ли не в каждой женщине, девушке или девочке видит ведьму, будущую ведьму, или, по крайней мере, опасную соблазнительницу. Да, девочки тоже на подозрении: «Опыт показывает, что дочери ведьм известны усердным подражанием своим матерям. Как можно иначе объяснить то явление, что девочки от восьми до десяти лет успешно вызывают бурю и градобитие?». Все возможные возражения отметаются Крамером сразу: «Это, конечно, неверно», «Это утверждение неверно, так как неверно первое утверждение". Вообще все беды людей (мужчин) происходят от женщин, а все грехи – от похоти, от плотского соблазна. «Пока достаточно указать на уже упомянутое основание о центре силы демонов в чреслах людей. Ведь среди всех видов борьбы борьба со своей похотью тяжелее всех. С ней вечно кипит борьба, и победа редка» – с горечью замечает Крамер.
«Среди скверных женщин господствуют три главных порока, а именно: неверие, честолюбие и алчность к плотским наслаждениям. Эти-то женщины и предаются чародеяниям. Последний из указанных пороков особенно распространен среди подобных женщин. Их колдовство имеет семь видов, как говорится в булле "Summis desiderantes", и касается поражения чарами способности любовного соития и зачатия во чреве матери. Вот эти виды: 1) они воспламеняют сердца людей к чрезвычайно сильной любви; 2) они препятствуют способности к деторождению; 3) они удаляют органы, необходимые для этого акта; 4) с помощью волшебства они превращают людей в подобия животных; 5) они делают женщин бесплодными; 6) они производят преждевременные роды; 7) они посвящают детей демонам, не говоря уже о других многочисленных порчах…» Надо заметить, что Крамер в своём трактате рассматривает почти исключительно именно эти виды чародейств.
В духе авторов современных научно-популярных книжек об «очевидном и невероятном», он грозно восклицает: «Колдовство – не только игра воображения. Оно действительность, и оно совершается бесчисленное количество раз». Понятно, что у его жертв, если только они попадали ему в руки, мало было шансов спастись – разве только вмешательство властей или народное возмущение могло остановить следователя и судью в одном лице, уже заранее вынесшего обвинительный приговор. Надо заметить, что людей, утверждающих, что они могут вызывать дождь и летать на метле, в то время было немало – зачастую форменных сумасшедших.
В своём труде он порой вспоминает казнённых им «ведьм», и я приведу цитаты как можно более полные:
«Две женщины были приговорены к наказанию. Имя одной из осужденных было Агнесса, а другой - Анна. Они были родом из Миндельгейма. Когда они были схвачены, их посадили в одиночные камеры. На следующее утро Агнесса была пытаема, но не сильно… Не подлежит сомнению, что она обладала колдовским даром выдерживать пытки. Ведь она не с женским, а с чисто мужским терпением утверждала в начале пыток, что ни в чем не виновата. Наконец, она призналась… Удивительно, что вторая ведьма, подвергнутая слабым пыткам на следующий день и поднятая на дыбу на палец высотой от земли, тотчас же созналась, когда была освобождена от пут, и дала тождественные показания, как и Агнесса. На третий день они обе были сожжены. Агнесса очень сокрушалась и предавалась на милость Творцу. Она говорила, что охотно умирает, чтобы избежать оскорблений со стороны демона. Она держала крест в руках и целовала его. Анна же отстранила от себя распятие. У этой последней было знакомство с инкубом в продолжение 20 лет. Она совершила больше околдований, чем Агнесса, и много вреда причинила людям, домашнему скоту и полевым злакам».
«Мы знаем одну старуху, которая наводила последовательно подобное любовное исступление на трех аббатов одного монастыря, о чем свидетельствуют все монахи этого монастыря. Она не только навела на них эти чары, но и убила их. Четвертого она свела с ума, в чем она и призналась, причем объявила: "Я это действительно совершила и буду так поступать и впредь. Они будут продолжать любить меня, ибо они много съели моих испражнений". И, протянув руку, показала при этом количество. Я признаюсь, что у нас не хватило власти наказать ее. Поэтому она всё еще жива».
«Опыт часто нас учил, и из признания всех тех, которых мы сжигали, ясно было, что они не добровольно совершали колдовские поступки; в этом они признавались не в надежде освобождения, так как истина обнаруживалась, благодаря ударам и побоям, полученным ими от демонов, когда они не слушались их указаний; очень часто лица их можно было видеть опухшими и синеватыми. Наша практика также установила ту истину, что после того, как под пыткой они сознавались в преступлениях, они всегда стремились покончить свою жизнь самоубийством».
«Бывают и такие ведьмы, которые могут одним взглядом околдовать судью».
Напоследок хотелось бы обратить внимание ещё на один момент: Крамер явно ревнует женскую половину человечества к Господу Богу: «…что женщины, с которыми это происходит, в большинстве случаев суеверны и совращались уже демонами до того много раз. Так же как ревнивый муж не может терпеть даже признаков прелюбодеяния, так и Христос, искупивший таких суеверных женщин Своей драгоценной кровью и обручившийся с ними через веру, не может терпеть даже признаков их прелюбодеяний с демоном, с противником спасения».
Мол, Бог мог бы и поберечь Свою кровь и не тратить её на каких-то женщин – на долю людей досталось бы больше…
Крамер отдал свою книгу на рассмотрение Кёльнского университета, обладавшего исключительным правом цензуры богословских произведений. Результат был неутешителен: книгу одобрили – предположительно после нажима Шпренгера, который занимал должность в университете и был профессором, – однако одобрение это было весьма расплывчатым и говорило, по сути, только то, что «Молот ведьм» вроде бы не противоречит учению церкви, да и то было подписано всего четырьмя профессорами. Есть вполне обоснованное мнение, что университет книгу вовсе не одобрил, и тогда Крамер состряпал подделку – что, как нам уже известно из истории в Тироле, было вполне в его духе.
Другой университет отринул «Молот» за неэтичность и несправедливость, и также за неортодоксальное толкование Писания. В конце концов, трактат попал в «Индекс запрещённых книг», хотя и ходил «в самиздате», а сам автор попал под суд инквизиции.
Крамера вполне могли бы сжечь за превышение власти – такие прецеденты были. Но он остался жив, а в 1500-м году даже участвовал в процессах над вальденцами и пикардами (еретиками), но, насколько известно, ведьм ему больше жечь не пришлось. Зато возросла его литературная активность – он пишет «Некоторые рассуждения и различные проповеди на тему Святейшего Таинства Евхаристии», «Брошюру, опровергающую заблуждения господина Антонио делли Роселли», «Способы обороны Святой Римской Церкви от пикардов и вальденцев», читает в Венеции лекции.
В 1505 году Крамер умер в Богемии. «Молот ведьм» надолго пережил его, и мания преследования, мучившая автора этой книги, распространилась на пол-Европы: трактат пришёлся очень кстати, и это более или менее случайное явление, небольшой и некрасивый эпизод в истории инквизиции – стал первой ласточкой или, если хотите, стартовым выстрелом, с которого и начинается счёт лет массового безумия, длившегося с перерывами и гуляющего по разным краям до начала, а кое-где и до середины XVIII века – всё Высокое Возрождение и часть Нового времени.
@темы: литература, охота на ведьм, маньяки
-
-
06.08.2011 в 00:19-
-
06.08.2011 в 00:23Мне тоже было очень любопытно, но о раннем периоде его жизни, кажется, немного известно, так что это осталось загадкой
-
-
06.08.2011 в 00:25-
-
06.08.2011 в 00:38А литературкой некоторые из них баловались
-
-
06.08.2011 в 22:25Сексуально озабоченныйманьяк-
-
06.08.2011 в 22:29-
-
22.03.2012 в 13:21Об авторе сего монументального труда, на самом деле, известно очень мало. Так что автору заметки - большой респект
Личность, на мой взгляд, весьма интересная. Маньячина маньячная, это да, но, все же, реально интересно, отчего это у него снесло крышу на "ведьмах". не иначе, как "ведьма" околдовала, да отшила))
-
-
22.03.2012 в 13:39Я, признаться, сомневаюсь, что там была какая-то прямая связь с печальным жизненным опытом